«Экономисту нужно учитывать, как люди воспринимают мир вокруг себя»
- 1
4 декабря Фонд Егора Гайдара совместно с Российской экономической школой начинает новый цикл открытых публичных лекций «Экономика конфликта». Мы поговорили с первым лектором цикла, профессором экономики Российской экономической школы и заведующим Лабораторией изучения социальных отношений и многообразия общества Российской экономической школы Сергеем Измалковым о том, зачем экономисты изучают социальные конфликты и почему социальные институты могут стать важнейшим элементом экономической политики.
Социальные институты и конфликты, казалось бы, традиционно являются темой для социологов. В чем тут интерес и важность для экономистов?
Ответ тут немного непростой. С одной стороны, экономисты изучают конфликты достаточно давно, и в общем-то целая наука – выросшая с середины 50-х годов теория игр – изначально была про то, как изучать, разрешать и что-то делать с конфликтами. В современной экономике теория игр является одним из основных способов решения вообще каких-либо задач моделирования – как математический анализ в математике, так здесь теория игр. Это то, что позволяет отвечать на вопросы, как будут вести себя фирмы и как будут функционировать рынки. А началось все отчасти из-за конфликтов, и одна из Нобелевских премий, которую получили Боб Ауманн и Томас Шеллинг, – за теорию игр. С другой стороны, современная экономика все чаще обращает внимание на то, что можно назвать правилами игры: например, как конституция может помогать жить стране, или что такое неписаные правила, или почему люди кому-то уступают дорогу, а кому-то – нет. Есть огромное количество ситуаций, в которых люди понимают, как себя вести, но в которых по сути нет написанных правил. И это то, что можно называть институтами: некоторые из них неформальные или социальные, а некоторые вполне себе формализованные – например, Центробанк, суды и другие подобные организации. Соответственно, в современной экономике все большее значение получает изучение роли этих институтов – насколько они важны, к чему приводят, как влияют, где мешают, как их строить и создавать. Теперь это вполне себе мейнстрим в экономике.
Насколько важно изучать работу неформальных институтов, скажем, при разработке какой-нибудь экономической реформы?
Я не могу сказать, насколько важно изучать, но понимать, что это может быть важно, нужно. Есть масса примеров, где это было так. Например, когда у нас заменили льготы и это вызвало огромное недовольство. Неформальные институты могут сильно влиять на реализацию экономических реформ. И иногда это даже не столько сами по себе институты, сколько представления людей. Например, если люди жили при плановой экономике, то рассчитывать на то, что они с ходу будут понимать, как если бы они выросли при рыночной экономике, как она функционирует, наверное, не стоит. Соответственно, при разработке экономических реформ нужно учитывать то, как люди понимают и воспринимают мир вокруг себя. Кроме того, отдельный момент – это то, что само общество может быть неоднородным, потому что есть бедные и богатые или потому что есть различные этнические группы, и в экономической политике необходимо учитывать интересы этих групп. Например, если мы приглашаем мигрантов или видим, что в Москве работает много мигрантов из стран Центральной Азии, то вопросы отношения к этим мигрантам могут стать очень важными. Скажем, конфликт в Бирюлево был в общем-то этническим, и момент, когда люди могут относиться к мигрантам не так, как к другим людям, это, наверное, проблема и вызов для общества – как проводить политику так, чтобы такого отношения не возникало или чтобы его минимизировать. Нужно учитывать, что у людей могут быть разные представления, и для экономики, для социологии, да и для обычной жизни эти представления влияют на то, как люди что-то понимают, как они общаются, как вступают в отношения, кому доверяют.
Какие в настоящий момент важные неформальные институты существуют у нас в России, которые необходимо учитывать в экономической политике?
Вопрос сложный, потому что как экономист я бы отчасти задавал вопрос не о том, как учитывать институты, а скорее начинал бы с того, что хотелось бы сделать, а потом уже думал о том, как это реализовывать. Например, нам хотелось бы, чтобы мы могли доверять полиции. Пусть не самый важный вопрос, но вот мы начинаем заниматься им, и нам надо понять, как прийти к тому моменту, чтобы мы могли доверять полиции. Соответственно, часть недоверия связана с коррупцией, значит, нужно сделать так, чтобы полиция не брала взятки. Давайте посмотрим, как при этом работает социальный институт: допустим, я знаю, что мой сосед дал взятку участковому – что я буду делать? Например, если я позвоню по телефону доверия или скажу какому-то знакомому полицейскому, что вот этот конкретный полицейский берет взятки, то возникает вопрос, как это будет воспринято теми людьми, мнение которых меня заботит – коллегами, знакомыми, родственниками, друзьями. Если мнение родственников и друзей будет негативным – куда ты полез и зачем тебе это вообще надо, это уже проблема. Тогда решение может быть в том, что нам надо сначала поменять наше отношение к тем людям, которые проявляют активную общественную и социальную позицию. Например, всячески таких людей поддерживать. Но поменять это с завтрашнего дня, что вот мы этих людей теперь поддерживаем, не получится, потому что это складывается из общего поведения.
А вообще возможно поменять такие долго складывающиеся правила и представления?
Да, конечно. Например, нужно разобрать несколько таких ситуаций, чтобы понять, как и почему мы себя ведем, потому что это и есть некоторый пример работы социального института. Когда экономисты понимают, как себя ведут люди и почему, они понимают стимулы. Именно здесь экономист и может быть полезен. Есть даже целая наука, которая называется mechanism design – как разрабатывать правила, от голосования до аукционов и в принципе вот таких простых правил общественного поведения. Грубо говоря, у человека должны появиться стимулы вести себя иначе, или по крайней мере нужно сдвинуть стимулы так, чтобы человек с большей вероятностью вел себя правильно, социально полезно.
С этим механизмом связана и история банка Грамин, который использовал неформальные связи и структуры, и в итоге это помогло подойти к решению проблемы бедности?
Да-да. Там как раз идея такова: когда люди пользуются этим банком, они получают кредиты и становятся экономически сильнее и независимее, там более 95% получателей – женщины. Но, получая этот лучик света, вместе с этим они соглашаются с некими принципами – 16 пунктов, которые говорят о том, что если ты решил занять деньги и сделать что-то хорошее для себя, обрати внимание, что неплохо бы тебе вести себя хорошо и в других моментах. Эти пункты направлены на то, чтобы разрушить старые неэффективные институты. Такие моменты очень важны, потому что суммарно бедное население, что мы видим и в случае России, очень часто имеет странные представления о мире, связанные, например, с недоверием. Тому, кто дает деньги населению, оно будет верить безгранично и плохо думать про все остальные возможности. Теперь представьте, что человеку, который нашел работу, говорят, вот мы тебе дали возможность работать, у тебя есть деньги, а давай ты при этом еще и будешь вести себя нормально – не плевать в подъездах, не выбрасывать окурки на улицу, не пить пиво на остановках. В случае банка Грамин человек получает что-то хорошее для себя, и тем самым открывается дверка для того, чтобы ему изменить свое поведение. Казалось бы, мелочь, но как показала практика, это работает.
Зарегистрироваться на лекцию: http://lectures.gaidarfund.ru/subscribe