Андрей Маркевич. Экономика поздней Российской империи
- Видео
- Текст
- О лекции
Маркевич: Если мы посмотрим на развитие занятости в секторах, то мы увидим, что промышленность, крупная промышленность (ключевой, самый передовой, самый технологичный сектор в этот период) развивалась медленно, сопоставимо с мелкой промышленностью и медленнее, чем другие отрасли, куда, в частности, входят занятые по найму в сельском хозяйстве. Иначе говоря, промышленности приходилось конкурировать с относительно отсталыми секторами за рабочую силу, и не всегда она выигрывала. Это проблема с точки зрения развития, потому что промышленность в этот период — самый развитый технологически сектор.
Если мы обратимся к сельскому хозяйству, то здесь картина более радужная и однозначная в смысле развития. Есть очень быстрый рост урожайности зерновых, зерновые — ключевая культура в этот период, для развития сельского хозяйства это важнейшая характеристика. Если мы учтём рост населения в этот период, то мы увидим, что урожайность и валовый урожай растут быстрее, чем население империи. Это говорит о росте потребления, и здесь показано внутридеревенское потребление, то есть потребление нерыночного зерна внутри деревни, которое не попадает в города или на экспорт, то зерно, которое едят крестьяне. Этот график отражает потребление крестьянами в этот период. Более того, у нас ещё очень хороший показатель, чтобы судить об уровне жизни населения в поздней Российской империи, а именно рост новобранцев, призванных в российскую армию. В 1874 году была введена всеобщая воинская повинность, мужчины в возрасте 21 года призывались в армию. Когда их призывали в армию, производилось измерение их роста. Рост является агрегированной характеристикой питания за предшествующие годы. Конечно, есть индивидуальные различия, генные вещи, на это нельзя закрывать глаза. Но если мы берём в среднем для большой популяции людей, то показатель роста, грубо говоря, отражает уровень потребления, относительный уровень потребления. Если мы сравниваем динамику роста новобранцев за разные годы, мы, соответственно, можем судить о динамике благосостояния людей. И опять же, что важно здесь: поскольку это новобранцы, то это все категории населения в стране. Не только привилегированные классы, но и крестьяне, и рабочие, самые широкие массы населения. И здесь мы опять видим растущий тренд. Интересно отметить при этом две вещи: что рост населения начинается в период после отмены крепостного права, и вторая вещь, которая важна, которая отражает трудности и проблемы развития экономики Российской империи, это достаточно низкий абсолютный рост населения. Для тех, кто рождён в 60е годы, это 162 см (средний рост мужчин в возрасте до 21 года), для тех, кто рождён в 80е-90е годы, это 165 см — опять же, как вы понимаете, по сегодняшним стандартам это мало. Естественно, 100 лет назад страна была существенно беднее, чем сейчас, но здесь одновременно важна и положительная динамика по времени, и низкий абсолютный показатель.
Продолжая этот очень быстрый обзор основных достижений, полезно сравнить ситуацию в экономике страны в начале пореформенного периода и в конце имперского периода с ситуацией в других странах. Данный график отражает абсолютный ВВП стран — левая шкала, а правая шкала — это показатели на душу населения в рублях (всё пересчитано в рубли 1913 года). Легко видеть, что в абсолютных цифрах экономика России сопоставима, по крайней мере, с ведущими европейскими державами, конечно, проигрывает США. Но происходит это всё главным образом за счёт населения, потому что как только мы обращаемся к подушевым показателям, отмеченным точками, то Россия в два раза беднее таких стран, как Франция и Германия, в семь раз беднее, чем Англия, даже беднее, чем относительно неразвитые страны Европы в этот период — Швеция и Италия. То есть сопоставимость в абсолютных цифрах достигается за счёт населения , за счёт огромной страны, но бедной страны. 50 рублей 1913 года в год — это уровень, близкий к минимальному прожиточному уровню, переводя на современный язык. Что изменилось к 1913 году? В абсолютных показателях — сопоставимо с другими странами, опять же США — исключение; но в подушевых разрыв сократился, но по-прежнему это самая бедная страна Европы. Несмотря на все достижения, о которых я говорил и которые иллюстрировал первыми тремя слайдами, проблемы остаются и они существенны на момент окончания имперского периода.
Вопрос, который можно задать: что думало правительство с этим делать и боролось ли оно с этой проблемой? Естественно, правительство беспокоилось об экономическом развитии и пыталось адресовать ключевую проблему для развития центрального сектора экономики, то есть промышленности, пыталось решить проблему нехватки внутренних инвестиций. Чтобы развивать экономику, чтобы строить заводы, вам нужен капитал; если это относительно бедная страна, то проблема накоплений стоит весьма остро. Где взять деньги — острый вопрос в этот период. Решение было предложено двумя министрами финансов (очень важные имена для российской экономической политики конца XIX века) Вышнеградским Иваном Алексеевичем и Витте Сергеем Юльевичем. Они, в сущности, предложили политику стимулирования промышленности, которая была основана на трёх составляющих: активное железнодорожное строительство за счёт налогов, в первую очередь, косвенных налогов, то есть развивать промышленность путём создания спроса на металл для государственных железных дорог; другой аспект — это введение золотого стандарта для привлечения иностранных инвестиций, чтобы решить проблему волатильности курсов, чтобы убрать плавающий курс рубля, жёстко привязав его к золоту и другим валютам; и третий компонент — это протекционизм, то есть поощрения отечественного производителя путём тарифов, защита от конкуренции со стороны иностранных фирм.
Немного более подробно проиллюстрирую каждый из этих аспектов политики Вышнеградского-Витте, насколько они оригинальны в европейском контексте в это время. Первый момент — это косвенные налоги для железнодорожного строительства. Действительно, доля косвенных налогов в бюджете была огромна. Все товары типа табака, вино-водочной монополии, соли, спичек, керосина и т. д. облагались акцизом. То есть товары, без которых граждане не могли обойтись, облагались акцизом, соответственно, потребитель платил дополнительный налог, покупая эти товары, и за счёт этого казна получала средства, которые она потом вкладывала в железнодорожный сектор, тем самым стимулируя спрос. Что здесь важно и оригинально? Оригинально то, что есть проблема бедной страны: как заставить крестьян сберегать, а не потреблять. И за счёт косвенных налогов на товары первой необходимости эта проблема решалась. Однако насколько Россия уникальна в этом аспекте, это вопрос, и ответ на него скорее отрицательный. Если мы сравним рост государственных расходов в России при росте ВВП на 1% относительно других стран — Великобритании, Германии и США, то выясняется, что государственные расходы росли быстрее в этих странах, чем в России. То есть дополнительные инвестиции государства — не такая уж отличительная русская черта в этот период. Если мы посмотрим, к чему вела политика золотого стандарта, то в ней было рациональное зерно в том смысле, что если мы сравним чистые иностранные инвестиции (рассчитанные в двух вариантах, потому что точно никто не знает, приходится пользоваться косвенными данными для их расчёта, но цифры получаются сопоставимые) до введения золотого стандарта, который был введён в 1897 году, и после этого, то выясняется, что есть существенный рост иностранных инвестиций после введения золотого стандарта. Если мы припишем этот рост исключительно введению золотого стандарта, то выяснится, что золотой стандарт давал 0,5% экономического роста в год при средних темпах роста 3,5%, что довольно много в этот период. Если мы зададимся при этом вопросом, насколько это оригинальная русская черта, то опять у нас проблема, как и в случае с государственными инвестициями. Золотой стандарт — это система, которая существовала во всей Европе в этот период, Россия вообще последняя из крупных держав, которая присоединилась к золотому стандарту, к свободному размену банковских билетов на золото, к фиксированному курсу, и, соответственно, последняя получила доступ к международной торговле и инвестициям, не сдерживаемым проблемой плавающих обменных курсов и соответствующих валютных рисков. Третий аспект промышленной политики — это протекционизм. Если мы посмотрим на результат, то да, были созданы целые сектора промышленности в этот период, которые не существовали раньше, созданы благодаря высоким тарифам: текстильная отрасль бурно развивалась в то время, она была хорошо защищена высокими тарифами. Но есть цена этой политики, есть потери потребителя от протекционизма. Здесь они посчитаны в млн рублей: 112 млн рублей — это много в тот период, это примерно 1% ВВП в год, и если мы растянем на весь период, когда проводилась политика протекционизма, то выяснится, что это существенные потери. С точки зрения оригинальности этой политики русское правительство скорее следует той протекционистской моде, которая существует в континентальной Европе и США в конце XIX века. То есть если мы смотрим только на промышленный сектор, то выясняется, что правительство предпринимает определённые меры по стимулированию экономического развития и развития промышленности, они имеют определённый успех, но они лежат скорее в русле общего подхода к экономической политике в то время в мире, и неудивительно, что положение русской экономики относительно европейских экономик и США слабо меняется в этот период. Абсолютная разница в развитии сохраняется на протяжении этих 50 лет, несмотря на достижения, которые удалось сделать.
Если мы перейдём к сельскому хозяйству, то здесь ситуация, я бы сказал, более интересная. Здесь есть тоже экономический рост и развитие, но при этом, в отличие от промышленной политики, здесь мы найдём совершенно оригинальные институты в русской деревне, такие, как община (я об этом буду говорить ещё довольно много), которые скорее сдерживали развитие русской экономики и сельского хозяйства, чем способствовали ему. Краткое представление о состоянии сельскохозяйственного сектора, о его развитии даёт следующая таблица. Вы видите, что у нас есть рост урожайности в эти годы. Но важно, что есть два типа земель: частные земли и общинные земли. На общинных землях хуже производительность по серьёзным причинам, о которых я буду говорить дальше; более того, разница между урожайностью на частных землях и общинных землях увеличивается с течением времени. То есть потенциальная неэффективность общины накапливается в этот период, несмотря на то, что есть абсолютный рост.
Коль скоро я сказал «община», то я немедленно должен говорить об отмене крепостного права, потому что корни этого явления, русской общины, которое повлияло на развитие всего сельского хозяйства в пореформенную эпоху, лежат, конечно, в освобождении крестьян, в том, как оно было произведено. Неправильно думать, что просто в один момент царь подписал указ, и все крестьяне стали свободными. Освобождение крестьян было сложной реформой, которая включала массу аспектов. Во-первых, важно было, что крестьяне становились лично свободными, но они обязаны были выкупать землю, причём не по рыночным ценам, а по ценам, которые были выше рынка. Они фактически вынуждены были выкупать свою свободу за счёт того, что была разница между рыночными ценами и ценами, которые они должны были платить. Крестьяне получили груз так называемых выкупных платежей за землю, которую они получали. При этом возникала проблема «отрезков»: крестьяне не получили всю землю, которой они пользовались до отмены крепостного права. В барской усадьбе земля делилась на помещичью и крестьянскую, и не всю крестьянскую землю крестьяне получили в процессе освобождении. Почему — это, опять же, проблема. Часто у крестьян было меньше земли, чем необходимо для прокорма земли при тех технологиях, которые существовали во второй половине XIX века. Если мы посмотрим на распределение крестьянских дворов по величине душевого надела и будем помнить, что примерно пять десятин на душу — это необходимый минимум, то выяснится, что существенная доля (примерно половина всех крестьянских дворов) имела меньше земли, чем нужно для произведения минимального количества продуктов для прокорма своей семьи. При этом, конечно, опять-таки нужно помнить, что есть огромная вариация географическая, но эта проблема существует, создавая потенциальную напряжённость внутри деревни.
Вторая проблема связана с созданием института общины. Земля, которую крестьяне выкупали, была не их земля, а земля общины. И это крайне важно, потому что это влияло на стимулы, которые крестьяне получали для работы на этой земле. В большинстве деревень империи существовала так называемая передельная община. Это значит, что земли периодически перераспределялись между крестьянскими дворами. Земля делилась на отрезки примерно равного качества, маленькие полоски земли, и потом они жеребьёвкой перераспределялись между крестьянами. Если вы каждый год получаете разные участки, понятно, что это влияет на ваши стимулы делать инвестиции в землю. Если вы делаете инвестиции в землю (удобрения, например, простейшие), а потом земля оказывается не вашей, то вы десять раз подумаете, будете ли вы делать подобные инвестиции. Другая проблема — это была проблема чересполосицы, которая тоже связана с этим перераспределением. Полосок было много, поскольку задача была сделать их равными, они были небольшими, потому что есть вариация в качестве земли, и они расположены в разных уездах. Возникает проблема переезда между этими полосками — на него уходило около 10% рабочего времени крестьян, то есть 10% рабочего времени потрачено ни на что. Кроме того, существует круговая порука в выплате этих податей, в выплате выкупных платежей, то есть богатые должны платить за бедных, если бедные не платят. Это немедленно порождает так называемую «проблему безбилетника»: у бедных крестьян нет стимула выкупить свои обязательства, потому что богатые заплатят. Третья проблема, связанная с общиной, это паспортное ограничение и ограничение мобильности, которые она накладывала. Поскольку все должны платить налоги, то община накладывает ограничение на то, где каждый должен работать. И есть проблема сделать так, чтобы труд перетекал туда, где наивысшая отдача от него, это институциональное ограничение.
В этих условиях встаёт вопрос, очень много дебатируемый и среди современников, и в исторической литературе: был ли аграрный кризис в поздней Российской империи? Есть институты, которые негативно влияют на экономическое развитие, абсолютный уровень низкий; если есть аграрный кризис, понятно, что происходит с этой экономикой, и неудивительно, что в конечном счёте происходит коллапс. Однако, как мы говорили, есть рост производства сельского хозяйства и продуктивности, и с этой точки зрения об аграрном кризисе говорить затруднительно. Более того, если мы смотрим на окраины империи, то выясняется, что там ситуация была ещё лучше: там, где было много земли, там, где были недоиспользованные ресурсы, они постепенно вовлекались в экономический оборот, и уже за счёт этого происходило развитие и рост. Выясняется, что община оказалась на практике довольно гибким институтом. Несмотря на все те трудности и проблемы со стимулами, которые я вкратце описал, говоря о её устройстве, выяснилось, что часть из них можно было преодолеть, и крестьяне старались их преодолеть, потому что они были заинтересованы в этом. Они понимали, что есть проблема инвестиций в землю при переделах, и они не делали их случайным образом, они договаривались таким образом, чтобы компенсировать друг другу инвестиции в землю при переделах, они пытались устроить переделы таким образом, чтобы распределение факторов производства, то есть труда и земли, в конечном счёте было оптимальным и достигался максимальный выпуск. Более того, в случае мобильности они тоже пытались найти решение. Если в деревне есть избыточные рабочие руки и земля не может прокормить всё население, то если кто-то уходит в город или переселяется в другой регион, то все заинтересованы в этом. Есть фиксированный фактор производства — земля, и сокращения численности ведёт к увеличению предельной производительности труда и росту благосостояния оставшихся, соответственно, это выгодно всем, и понимание этого было, и попытки решить эту проблему были в рамках общины.
Но когда речь идёт об аграрном кризисе, важно помнить, что эта положительная динамика в конечном счёте работала в первую очередь на собственников земли. В сельском хозяйстве два фактора производства — земля и труд. От роста производства сельского хозяйства в первую очередь выигрывали собственники земли, в большей степени они воспользовались плодами этого роста. Это видно из следующего графика. Если мы знаем доходы крестьян, которые растут таким образом, и годовые заработки подённых сельскохозяйственных рабочих, а хотим узнать доход крестьян как владельцев земли, то нам нужно взять разницу между этими графиками. И мы видим, что она растёт на протяжении этого периода, увеличиваясь со временем. Это говорит о том, что доход владельцев земли увеличивался. Здесь мы подходим к ключевому аспекту проблем сельскохозяйственного сектора. Есть рост, есть своеобразные институты, которые мешают экономическому росту в сельском хозяйстве, их удаётся преодолеть, но при этом есть проблема: кому принадлежит земля? Владельцы земли получают выгоду от этого экономического развития, но кому она принадлежит? Собственно крестьянам принадлежит только треть земли. Есть частная и государственная земля. Данная таблица учитывает все земли, включая леса, за счёт этого такой высокий процент. Если пересчитать в пахотной земле, то процент государственной земли будет меньше, две другие доли — больше, но факт остаётся фактом: крестьяне не являются владельцами значительной части земли, тогда как доходность земель растёт, что порождает, естественно, желание перераспределить. Крестьяне считают условия реформы 1865 года нечестными, растёт желание «чёрного передела», это ведёт к конфликтам в русской деревне. Пик этих конфликтов — 1905-1906 годы, первая русская революция, в первую очередь — аграрная русская революция, когда вся Европейская Россия была захлёстнута крестьянскими волнениями. В 1905 году это более 6000 волнений, в 1906 — более 3000. В конечном счёте они о том, кому принадлежит земля, главный ресурс сельского хозяйства — главный сектор экономики империи перед революцией.
(разговор с неслышимым оппонентом из зала:)
Это, очевидно, ошибка, здесь должно быть 100%. это копия этого 31%, 382 — это всего млн десятин, должно быть 100%, и эти три категории — это разные типы частновладельческих земель, если вы сложите все строчки, то не сойдётся, если вы эти три не будете складывать, то сойдётся. Это верно... Ещё раз: Вы только помещичью землю делите или государственную тоже? А государственную не надо делить? Ну, хорошо, как скажете. Можно мы к вопросам перейдём в конце? Мы можем обсудить эту таблицу второй раз. Единственное, что я хочу отметить в данном случае: это все земли, не только пахотные, поэтому, если вы будете оперировать какими-то другими цифрами, пожалуйста, уточняйте, о чём вы говорите, потому что проценты изменятся, потому что все леса, которых много в Европейской России, принадлежат государству, отсюда такой высокий процент здесь, низкий процент здесь и относительно низкий процент здесь. Можно пересчитать, суть анализа не изменится.
В чём был антикризисный план правительства в ответ на первую русскую революцию? Он заключался, с одной стороны, в силовом подавлении волнений, в неких политических уступках, но центральный аспект — изменение тех институтов в сельском хозяйстве, о которых я говорил, которые сдерживают эффективность и развитие этого сектора. Я говорю о столыпинской аграрной реформе, политической целью было создание класса собственников в деревне, крестьян-собственников частной земли, а экономическая цель заключалась в развитии сельского хозяйства империи путём ликвидации негативного эффекта общины на сельскохозяйственный сектор. Крестьяне получали право выхода из общины, право выкупа земли, решалась проблема переделов и негативных стимулов, связанных с ними, возникала возможность объединять участки, то есть решалась проблема чересполосицы, транспортных издержек, проблема использования сельскохозяйственных машин (машины уже были в то время, но трудно их было использовать на длинных узких полосках земли). Правительство поощряло переселение крестьян на новые земли, то есть фактически способствовало улучшению распределения труда как фактора производства относительно земли, что должно было в долгосрочной перспективе способствовать экономическому росту и выпуску.
Что удалось из этого? Во-первых, надо отметить, что задача перераспределения трудовых ресурсов столыпинская реформа решила. Если мы посмотрим на следующий график, то выясняется, что переселение в Сибирь значительно увеличилось именно после реформы, новая планка в 40000 семей, переселяющихся в год, была достигнута. Появилась возможность сравнительно дёшево и просто переселиться с появлением Транссибирской магистрали, но это не всегда было возможно, потому что даже если переселение выгодно и ваш будущий доход в Сибири выше, чем ваш доход в России, то для того, чтобы переселиться, нужны минимальные средства. Государственных субсидий хватало не всегда и не всем. Если же вы можете приватизировать и продать землю, то вы можете получить минимальные средства, чтобы покрыть издержки на переезд и на начало сельскохозяйственной деятельности на новом месте. Это было очень важно и действительно способствовало росту миграции в Сибирь, способствовало росту улучшения распределения труда между регионами страны. Если же мы говорим об урожайности, производительности сельского хозяйства и о том, как реформа повлияла на производительность в сельском хозяйстве, то тут труднее сделать однозначные выводы. Но ясно, что есть положительная связь между ростом урожайности и числом сведений участков к одному месту, то есть когда крестьяне выходили из общины и объединяли свои участки. Чем больше таких сведений в рамках одной деревни в целом, тем выше урожайность, и эта положительная связь на уровне губерний прослеживается в данных. Но важно отметить, что она есть лишь там, где такие объединения затрагивали всю деревню, то есть там, где все крестьяне смогли договориться о том, что они сводят свои участки к одному месту, когда вся деревня осуществляет столыпинскую реформу. Это означает отсутствие конфликтов между крестьянами, потому что если один, даже если его поддерживает правительство, потенциальные конфликты возможны, и есть много историй о том, как они происходили. Нелюбовь оставшихся в общине — это притча во языцех русской прессы начала ХХ века. В этом смысле общий эффект реформы именно из-за этих конфликтов посчитать довольно сложно. Если мы обратимся к исторической литературе, которая исследовала этот вопрос, то тут разнобой во мнениях. С одной стороны, реформа неудачна именно из-за конфликтов она не затронула всю русскую деревню и в этом смысле не была осуществлена; с другой стороны, необходимо учитывать, что реформа не была осуществлена до конца, потому что было ограничено предложение этой реформы. Узкое место столыпинской реформы — это нехватка землемеров. Чтобы переделить землю или свести её к одному месту, даже если все согласны, всё равно нужны минимальные технические работы. В этом смысле спрос на реформу значительно превосходил её реализацию: спрос на реформу — более 50% всех домохозяйств, реализация — четверть. Начавшаяся война не позволила закончить эту реформу, и по-прежнему остаётся вопрос о её общем эффекте открытым. Ответ неизвестен именно из-за начавшейся Первой мировой войны.
Если мы говорим о войне и о её влиянии на экономику империи, то ясны несколько моментов. Во-первых, война оказала огромное влияние на развитие всех секторов. В этой войне не было военного поражения империи, проблемы были экономического характера, и связаны они были с тем, что структура экономики за счёт мобилизации огромной армии изменилась. Появился большой спрос на сельскохозяйственные продукты в лице армии на фронте, в лице беженцев с Запада в тылу, в лице иностранных военнопленных; рост цен на товарный хлеб произошёл. В то же время за счёт мобилизации крестьян в армию происходит сокращение трудовых ресурсов в русской деревне и удорожание продуктов. Это сказывается на общем выпуске: падают и посевные площади, и валовый сбор, сокращается потенциальное предложение товарного хлеба. Но что ещё более важно: выясняется, что предложение со стороны промышленности товаров, которые бы потребляли домохозяйства, падает. Есть общий промышленный выпуск, который до войны в основном потребляется домохозяйствами; в годы войны всё больше и больше промышленной продукции уходит на нужды обороны за счёт потребления домохозяйств. Это ведёт к тому, что есть проблема торговли «город-деревня». Растёт спрос на сельскохозяйственную продукцию со стороны города, но нет предложения промышленных товаров; соответственно, у крестьян мало стимулов продавать хлеб, потому что они мало что могут за него купить. Государство пытается регулировать цены, но неудачно. Итог этой истории — растущий кризис снабжения городов продовольствием, что выливается в конечном счёте в февральские волнения, в очереди в Петрограде и русскую революцию февраля 1917 года.
Иначе говоря, если мы суммируем трудности Первой мировой войны, важно подчеркнуть, что Россия испытывала сопоставимые с другими европейскими державами трудности. Нельзя вешать русскую революцию исключительно на экономические проблемы во время войны. Если мы отложим по оси Х ВВП на душу населения в 1913 году, а по оси У падение к 1917 году относительно 1913 года, то выясняется, что неважно, насколько богата или бедна была экономика перед войной, падение всё равно происходит примерно одинаковое во всех воюющих странах (примерно 20%). Есть два исключения — Великобритания и Греция, но для большинства стран уровень богатства до войны не влияет на трудности, которые испытывает экономика в годы войны. Другими словами, история про коллапс торговли между городом и деревней в Первую мировую войну не только русская, она общеконтинентальная. В этом смысле объяснить, почему русская революция произошла, только за счёт экономики нельзя. Понятно, что трудности в сфере экономики способствовали революции, но нельзя только этим её объяснить, потому что в других странах мы наблюдаем схожие явления.
Последний слайд, который я хотел бы показать перед обобщением этой лекции: как русское развитие до революции выглядит в долгосрочной перспективе. Этот график показывает рост ВВП на душу населения, ключевого показателя для любой страны с точки зрения её экономического развития, за 130 лет. Это тот ряд, который нам известен, ВВП на душу с конца XIX века до сегодняшнего дня. Понятно, что есть большие провалы, связанные с существенными кризисами переходных периодов, войн, голода 1932-1933 годов и так далее, но в целом темпы роста на протяжении всех 130 лет стабильны. Это логарифмическая шкала, соответственно, можно сравнивать темпы роста в разные эпохи напрямую. И если продолжить гипотетическое развитие имперского периода вперёд, то выяснится, что в целом что до русской революции 1917 года, что после темпы роста экономики были примерно одинаковы и составляли 1,7-1,8% в год. В этом смысле в долгосрочной перспективе имперское развитие было достаточно успешным, и нет какого-то большого перелома в советский период. Если смотреть только этот период, то его можно найти, но в более длительной перспективе его нет.
Обобщая эту лекцию, что я хотел сказать об экономике империи. Во-первых, мы видим, что по разным критериям экономическое развитие до 1917 года в Российской империи было достаточно успешным. Были проблемы при этом в обоих важнейших секторах, что в промышленном, связанные с нехваткой капитала, что в сельском хозяйстве, связанные со специфическими институтами, доставшимися в результате реформы по отмене крепостного права. Эти институты в сельском хозяйстве создавали конфликты вокруг ключевого вопроса, кто владеет землёй. Правительство пыталось выработать план, который решил бы эту проблему, а именно столыпинскую реформу. В некоторых аспектах реформа была успешной, но в целом мы не можем сказать результат, потому что началась Первая мировая война. Когда же мы говорим о Первой мировой войне, то мы видим, что коллапс и кризис 1917 года был связан именно с войной. Он был связан как с относительной бедностью страны и проблемами финансированию армии и налаживанию торговли между городом и деревней в условиях военной экономики, но не только, потому что другие страны испытывали сопоставимые проблемы. В долгосрочной же перспективе у имперской экономики был потенциал, и нет большого различия в темпах роста до и после 1917 года. И на этом я остановлюсь, потому что я думаю, что этого достаточно, чтобы вас стимулировать прийти на другие лекции моих коллег о советской экономике, о том, как советское правительство пыталось добиться более высоких темпов роста и уйти от этого паттерна развития, и почему же в конце концов советскому правительству это не удалось, о чём уже будет говорить Пол Грегори через месяц, в мае.
Венявкин: Спасибо, Андрей. Сейчас у нас есть время около получаса, чтобы задать вопросы. Пожалуйста, задавайте все вопросы только в микрофон и представляйтесь. Но прежде чем мы перейдём к вопросам из зала, я хотел бы задать вопрос, который пришёл к нам на страницу «Дистанционное образование для региональных преподавателей», который сейчас ведёт Фонд Гайдара. Вопрос задаёт Ирина Попович, и вопрос такой: «Существуют ли какие-то исследования, которые могут оценить зависимость экономического роста от личности правителя?»
Маркевич: Личность правителя — это очень размытая характеристика. Конечно, есть работы, которые пытаются оценить эффект той или иной политики на экономический рост и экономическое развитие. Вы можете связать личность правителя с проводимой политикой, но под личностью, как я понял, подразумевается такой вопрос - проводится авторитарная или неавторитарная политика? Такие работы тоже есть, насколько я знаю, обобщить их можно следующим образом: темпы роста не различаются между авторитарными и неавторитарными режимами, но волатильность в авторитарных режимах гораздо выше. Иначе говоря, в среднем рост будет одинаковым, но в авторитарном режиме вы играете в гораздо более рискованную игру.
?: Здравствуйте. Спасибо большое за лекцию. Меня зовут Пётр. Вопрос касательно земельного вопроса в Российской империи. Можете рассказать, каков был этот вопрос в этих странах в других странах в Европе и США, с которыми Вы сравнивали, как он решился?
Маркевич: Спасибо. Институт русской общины уникален, и главная его уникальность в том, что в России были переделы земли, которых больше нигде не было. Чересполосица, какие-то коллективные действия в сельском хозяйстве были во многих европейских странах, исторически в Средние Века это было везде. Первой страной, которая провела аналогичные реформы, была Англия, эта история называется огораживание земель, оно заняло много веков. Но в результате Англия получила самое рыночное сельское хозяйство к XIX веку, что сыграло важную роль в том, что первая промышленная революция в мире и переход от традиционного аграрного общества к современному промышленному случился именно в Англии в конце XVIII-начале XIX века.
?: Здравствуйте, меня зовут Вадим. Я хотел бы спросить вот что. Вы показывали на одном из слайдов достаточно любопытные цифры, в которых говорилось, что в тех губерниях, в которых крестьяне смогли договориться между собой по поводу выхода из общины, урожайность была существенно выше, чем в губерниях, где возникали внутриобщинные конфликты. Я понимаю, что сходу, наверное, сложно, но, может быть, Вы можете привести какие-то цифры по сопротивлению продразвёрстке в этих губерниях во время Гражданской войны и коллективизации в конце 30х? Может быть, есть какая-то разница между этими губерниями. Спасибо.
Маркевич: Спасибо за вопрос. Это было бы интересным исследованием, я не знаю таких работ. Проблема в том, что, насколько я понимаю, в годы Гражданской войны статистика не очень хорошая по понятным причинам, и учесть все конфликты и случаи сопротивления продразвёрстке сложно. Теоретически это интересный вопрос, насколько социальные капиталы и возможность крестьян договориться друг с другом влияет не только на успех рыночной реформы, но и на сопротивление нерыночным реформам типа продразвёрстки. Но практически я не знаю такой работы, не уверен, что её можно выполнить в силу отсутствия данных.
?: Спасибо, конечно, за доклад, но я всё-таки хочу сказать, что,опираясь в основном на те цифры, которые Вы привели, можно выстроить совсем другую модель, совсем другую концепцию. Совсем коротко я постараюсь об этом сказать. У Вас получилось, что советское семидесятилетие — это просто продолжение российской истории, что ничего принципиально не изменилось, те же тенденции, те же цифры роста. Но за 70 лет советская власть умудрилась трижды устроить искусственный голод — в 1921-22, 1932-1933 и 1946-1947 годах, чего в русской истории вообще никогда не было. Д.И. Менделеев сделал прогноз, что к 2000 году население страны должно было составить 593 миллиона, а нас сегодня 143 миллиона — мы 450 миллионов жизней заплатили за этот чудовищный красный эксперимент, а у Вас получается, что это одно и то же. Вы показываете, что Россия была отсталая, жизненный уровень был низкий, нам нужно было догонять и прочее. Но я не могу с этим согласиться хотя бы потому, что Вы говорили. Вы же сказали, что внутреннее потребление зерна увеличилось не менее чем в 4 раза. Это не люди стали больше есть, это скот кормили, потребление мяса и так далее. Что здесь за неувязка? Сбор зерна в России в начале века превышал сбор в США, Канаде и Аргентине вместе взятых, доля России в мировом агроэкспорте составляла 40%. В Первую мировую войну Россия была единственной страной, которая не вводила продовольственные карточки: всего хватало, всё было. И последнее, что я скажу, просто сошлюсь: я понимаю, что источники внутри страны для многих, особенно для Фонда Гайдара, который очень сомнительную позицию занимает и разрушил нашу экономику...
Маркевич: Фонд разрушил?
?: Ну, гайдаристы. Я поэтому сошлюсь не на внутренние расчёты, а на ведущего французского министра Тьерри. Он отправил ведущих своих исследователей в Россию в начале ХХ века, книга Тьерри опубликована, так вот, Тьерри показывает, что к середине века Россия выходила на первое место в мире по всем социально-экономическим показателям. Вот что было бы, если бы Россия осталась.
Маркевич: Хорошо, спасибо. Я хотел бы сделать несколько замечаний. Не уверен, что имеет смысл разбирать каждый Ваш аргумент. Но первое, что я бы хотел сказать: моя лекция была об экономике Российской империи, а не об экономике Советского Союза. Второе: нет противоречия в утверждениях о низком абсолютном уровне и высоких темпах роста. У вас может быть низкий уровень и положительные темпы экономического роста, более того, относительно других стран это может сохраняться довольно долго, если другие страны растут так же быстро, как и вы. И в тех данных, которые я приводил, нет противоречия, потому что в данном случае речь идёт о потреблении всей деревни без учёта роста численности населения, которое росло очень быстро, хотя, опять же, медленнее, чем урожай. Был рост, но это не значит, что Россия в 1913 году была самая богатая в мире; напротив, она была одной из самых бедных стран. Это если мы берём Европу, США, оставляем Азию и Африку в стороне; конечно, она была богаче, чем другие страны. Австро-Венгрия или Италия, самые бедные страны Европы, были богаче, чем Россия, сошлюсь опять же на общеизвестную базу данных оценок уровня жизни, которой пользуются все экономические историки в мире, базу данных Ангуса Мэдисона об оценках ВВП разных стран в разные годы. Она доступна онлайн, Вы можете на неё посмотреть; если Вы не верите Мэдисону, то Вы не верите всему сообществу экономических историков, которое есть в мире.
?: Хотелось бы задать такой вопрос. Насчёт Голодоморов — это вопрос очень интересный. Даже если посмотреть 1890-какой-то год, то ясно видно, что там голод был. Князь Кропоткин, который входил в свиту царя и с ним проходил всякие смотры, то есть солидная фигура, когда был направлен на Амур, то обратил внимание, что там будет голод. Поэтому говорить о том, что при царях не было голода, это вообще некорректно.
Маркевич: Согласен с Вами.
?: Теперь другой вопрос. В 30егоды, у меня отец жил на Украине, и когда я спрашивал его об этом, он говорил: дождей не было практически несколько лет, и кулак взрослого человека входил свободно в трещины на земле. Как климат связать с пролетарскими, так сказать, традициями? И ещё один вопрос: Вы лично управляли каким-нибудь предприятием?
Маркевич: Спасибо за Ваши вопросы, постараюсь быть серьёзным, отвечая на них. Первое: я не утверждал, что в Российской империи не было голода, это было бы абсурдом. Есть самый большой голод 1891 года, разные оценки дают от 300 до 700 тысяч жизней, самый крупный голод в поздней Российской империи. Сравните с голодом 1932-33 годов: разные оценки дают от 4 до 6 млн, трудно посчитать точно, потому что как отделить жертв голода от естественной смертности? Отсюда дебаты. Конечно же, в каждый год в империи были голодающие уезды, и климатический фактор здесь очень важен. Но в среднем если мы оперируем, то та статистика, которая доступна и известна, даёт ту картину и динамику, которые я показывал. Климат, несомненно, влияет на урожайность, отвечаю на Ваш вопрос. Но точно так же влияют институциональные особенности и стимулы, которые были негативными с точки зрения сельскохозяйственного производства в конце 20х-начале 30х годов. Я не хочу идти в дебаты о коллективизации и индустриализации сейчас, потому что эта лекция — об экономике Российской империи. Если Вы ходите обсуждать эти реформы, то проанонсирую лекцию моего коллеги и друга Марка Харрисона через неделю, которая будет в том числе и о реформах коллективизации и индустриализации в Советском Союзе. И последний вопрос: нет, у меня нет опыта управления ни страной, ни заводом, ни какой-либо другой областью. Я работаю в университете, и позвольте мне заниматься тем, чем я занимаюсь.
?: Андрей, у меня такой вопрос. Вы показывали динамику роста рынка труда в промышленности. А есть ли аналогичные данные для сферы услуг? В какую категорию здесь входят услуги или есть какие-то отдельные цифры?
Маркевич: Это реконструкция советских историков, их интересовали в первую очередь промышленность и рабочий класс, поэтому они не занимались реконструкцией сферы услуг. Сферу услуг Вы можете оценить по переписи 1897 года по таблице 20 «О занятости населения», которая даёт очень детальную картину всей структуры занятости, но, к сожалению, для разных губерний и уездов Вы знаете структуру занятости, но не знаете динамики, потому что это первая и единственная перепись. Потенциальное решение — работать с ревизиями или с данными текущей статистики, но это очень сложно, потому что сфера услуг учитывалась плохо. Поэтому как оценить динамику занятости в сфере услуг — сложно, не знаю.
?: В продолжение того, что говорил Игорь Чубайс. Мне кажется, Вы здесь допустили ошибку, взяв период с 1861 по 1913 годы. Вам следовало бы выделить вот этот период с 1895 по 1913 годы, поскольку там начался период подъёма большого цикла конъюнктуры Кондратьева, и в России были самые высокие темпы. Это свидетельствует о двух вещах: о том, что Россия перешла в новое качественное состояние, и о том, что в общественной структуре не было таких пороков, которые помешали бы в дальнейшем быстрому развитию России. Если взять этот период отдельно — Вы этого не сделали, хотя литература на эту тему существует, я знакомился с ней в 90е годы. Я думаю, что игнорировать это было бы неправильно, надо этот период выделить особенно в обзоре.
Маркевич: Спасибо. Я сразу вывел на экран табличку, которая разделяет эти два периода и показывает ровно то, о чём Вы говорили — что второй период был более быстрым. Кажется, я об этом говорил в начале: все сложности в сельском хозяйстве были заложены отменой крепостного права, отделить и выбросить отмену крепостного права от более позднего невозможно.
?: В тридцатом слайде — численность армии в мирное время в 1914 году. Там, кажется, вместо 0 должна быть 1.
Маркевич: Да, там 1, 1,5 млн человек. Я даже думаю, что это у меня опечатка. Численность армии Российской империи была примерно 1,5 млн человек. В мирное время столько!
?: Здравствуйте, большое спасибо за лекцию. Я бы хотел уточнить вопрос по развитию промышленности. Не секрет, что российская промышленность во многом строилась на прямых инвестициях. Хотелось бы узнать точные цифры, насколько была сильной зависимость российской экономики от внешних рынков, что сыграло во время Первой мировой войны.
Маркевич: Спасибо. Есть данные о валовых инвестициях. Я понимаю, что отделить прямые инвестиции от непрямых — я не знаю такой оценки. Единственный расчёт делал Грегори, есть ещё работы советского историка Балыкина, которые дают разные оценки инвестиций иностранного капитала. Но проблема в том, что специально такая статистика не собиралась, и сейчас нужна реконструкция и привязка фактически каждого отдельного завода к гражданству и национальности. А были случаи, когда люди приезжали в Россию и меняли гражданство; такие случаи как считать? В связи с этим это сложно, насколько я знаю, таких данных, легко доступных, нет.
?: Спасибо большое за лекцию. Почему Вы говорите об ограничивающих эффектах общины, но почему не говорите о стимулирующих эффектах? И второй вопрос: когда Вы говорите об относительном упадке обрабатываемой земли в центральных районах, это только относительно быстрого роста в отсталых районах или был какой-то абсолютный упадок?
Маркевич: Спасибо. Почему я говорю в первую очередь об отрицательных эффектах общины? Потому что об этом говорит литература, это обсуждается. Положительные эффекты — рационализация общины, почему правительство в 1861 году при проведении реформы её вводило, - лежат в плоскости распределения благ и равенства. Правительство хотело обеспечить минимальный жизненный уровень крестьянам, добиться отсутствия люмпенизации русской деревни. Оно боялось повторения европейской революции 1848 года в России, когда условные люмпены поднимают бунт. За счёт этого оно вводило общину и эти переделы. Что такое передел? Это гарантированное право крестьян на землю. Пусть в равной доле, но вы не можете потерять землю полностью. Вот в чём была рационализация. Если Вы считаете, что равенство — это хорошо, то здесь есть положительный эффект, но с точки зрения эффективности и экономического роста речь идёт именно о проблемах, а не о положительных чертах общины. Поэтому я сконцентрировался на проблемных аспектах общины.
Что касается того, был ли абсолютный упадок старого русского центра, то речь идёт об относительном упадке. Об абсолютном снижении уровня жизни вроде как никто не говорит. Количество обрабатываемой земли на окраинах росло очень быстро, относительный упадок был относительно окраин.
?: Меня зовут Владислав. Андрей, у меня вопрос относительно экономического развития России относительно других развитых стран. Вопрос: как это считалось? Меня больше всего интересует этот выброс США, насколько это правомерно? Мне всегда казалось, что Англия самая развитая страна. Может, в США не всё население посчитали, почему у них такой выброс получился?
Маркевич: Спасибо. Это считал Пол Грегори в работе «Russian National Income», которая переведена на русский язык и издана издательством РОССПЭН в 1999 или 2000 году. Грегори — это основной источник реконструкции ВВП Российской империи в конце XIX-начале ХХ века, его оценки не были оспорены профессиональным сообществом. Но он реконструировал в первую очередь Россию, все эти страны он пересчитывал из соответствующих работ коллег, просто переводя их в рубли. Вы правы, что Англия была одной из самых богатых и развитых стран в конце XVIII-первой половине XIX века, но к 1870 годам или даже, по расчётам Грегори, уже в 1860е годы ситуация меняется, и США постепенно оказывается впереди. Я не исключаю, что США здесь посчитаны как только северные штаты, самые промышленные. Но в этих данных у меня нет сомнений, на 1913 год США — абсолютный лидер по всем показателям. На 1861 год, возможно, Вы правы, может быть, Грегори чересчур оптимистичен, но именно с точки зрения развития Российской империи, принципиально это не меняет сути анализа относительно положения США в 1861 году. Данные, опять же, взяты из Пола Грегори.
?: …...........
Маркевич: Конечно же, не было! Все категории ВВП, как и система национальных счетов, предложены Саймоном Кузнецом после войны. Что делают экономические историки? Со времён Кузнеца они реконструируют ВВП, исходя из той статистики, которая публиковалась в те годы. Для чего это делается? Чтобы прийти к сопоставимым категориям. Поэтому, конечно же, это всё расчёты и пересчёты исследователей, но в основе лежит официальная статистика промышленности, сельского хозяйства, занятости и так далее. Я и не говорю, что это государственная статистика, я говорю, что это расчёты.
?: Андрей, давно не виделись, ну да ладно. Хотелось спросить по поводу твоего последнего тезиса, который, я так понимаю, главный вывод твоей сегодняшней лекции, который уже подвергался некоторый критике справа. Я буду его критиковать слева. Ты делал вывод о том, что этот рост мог успешно продолжаться, на основании того, что он был одинаково высок и в последний период Российской империи, и в период Советского Союза. Хотя, кстати говоря, по диаграмме можно разные выводы делать, мне кажется, что он не одинаково высок, но это уже детали, я хочу о другом спросить. Институционально эта модель роста могла воспроизводиться? И где были её пределы? Потому что любая институциональная модель роста имеет свои пределы, и советская модель их достигла. А где были пределы у модели Российской империи?
Маркевич: Спасибо. Ну, во-первых, я сделал более слабое утверждение: я сказал, что советская модель не достигла более высоких темпов роста, чем модель Российской империи, если мы смотрим долгосрочный экономический рост за последние 130 лет, за которые есть данные. Что касается пределов экономического роста имперской модели, то я говорил об этом довольно много. Было два слабых места: нехватка инвестиций и достаточно архаичные институты в сельском хозяйстве. И обе эти проблемы адресовались правительством и могли быть теоретически успешно решены. В этом смысле потенциал дореволюционной модели развития лежал именно в институциональных реформах по развитию рынка, которые дали бы более эффективное распределение имеющихся в стране ресурсов, чем те институты, которые было унаследованы фактически от эпохи крепостного права.
Венявкин: У нас осталось время на два последних вопроса. Если их нет, то мы можем поблагодарить Андрея за лекцию. Спасибо. Мы ждём вас через неделю на лекции Марка Харрисона.
- Насколько успешным было экономическое развитие Российской империи в последние десятилетия ее существования?
- В чем причины русских революций 1905 и 1917 гг.?
- Какую экономическую программу борьбы с протестами выдвинуло правительство и получилось ли ее реализовать?
- Как сказалась Первая мировая война на экономике Российской империи?
- Как выглядят достижения дореволюционной экономики в свете экономического развития СССР/России в 20 в.?
Партнеры
Ссылки
- Andrei Markevich, Mark Harrison. Great War, Civil War and Recovery: Russia’s National Income, 1913 to 1928 (PDF)
- Лекция Андрея Маркевича “Экономика российской империи и Русская революция 1917-го года” (YouTube)
- “Февраль и октябрь 1917-го года разделять нельзя” - Интервью Газете.ру
- “У нас не было цели разрушить мифы, мы реконструировали ВВП” - Интервью Фонду Егора Гайдара